В моем рюкзаке лежат заботливо выстиранные шортики-футболки, трусики-носочки, а также печенье, вафли, конфеты, абрикосы — короче, весь набор любящей мамы, едущей навестить своих детей в летний лагерь.
Любимый лагерь моего детства — «Звездный». Сейчас они выбегут ко мне и будут, перебивая друг друга, взахлеб рассказывать, какие классные были у них конкурсы, с кем подружились и как, покрывшись простыней, ходили мазать девчонок. И, может быть, даже — кто в кого влюбился…
Первое, что сказал мне сын, едва сделав шаг за ворота: «Мама, мы хотим отсюда уехать».
Вот те раз. С детьми, конечно, привыкаешь ко всяким неожиданностям. Особенно когда их пятеро. По опыту знаю, что главное — не пороть горячку.
— Спокойно. Пойди, помой абрикосы. И поговорим.
За абрикосами выяснилось следующие: мальчики в палате ругаются матом, а двое не просто ругаются — разговаривают на нем. Пошлые шутки звучат постоянно. Из соседней палаты приходят Паша и Данилка — валяются и прыгают на чужих кроватях. Просьбы выйти игнорируют. И активно используют свое физическое превосходство.
— Мама, забери!
В результате переговоров мы достигли компромисса: поедем домой на два дня, а там посмотрим.
Два дня я реабилитировала детей. Вытягивала, что же на самом деле произошло. Жутко стесняясь, краснея, глядя в сторону, они пересказывали мне лагерные «остроты».
«Мама, а вот это, неверное, уже совсем стыдно. Ладно, я не буду говорить, я напишу?» Двадцать лет прошло, а основной репертуар — все тот же. Мне пришлось убеждать детей, что к репликам вроде: «Я хочу пить». — «А я писать. Не дадим друг другу умереть!» можно и нужно относиться проще. Для пущей убедительности рассказывала истории из своего детства — такие трагичные в далеком Тогда, такие смешные Сейчас. Психологи утверждают, что первую неделю дети просятся из лагеря домой. А потом привыкают.
Но в том-то и вопрос: ко всему ли можно привыкнуть? Ко всему ли нужно привыкать?
Уехать нетрудно. Заявление стандартное! «Прошу отпустить моего ребенка (фамилия, имя, отряд) из лагеря до конца смены по семейным обстоятельствам. Претензий к администрации лагеря не имею». Но что-то останавливало. За что я голосую, подписываясь под этим текстом? За то, что моим детям не место в хорошем лагере «Звездный»? Что «отдых в одном из живописнейших уголков Калужской области» (как в рекламном буклете) — для тех, кто матерится и распускает руки? Что они могут чувствовать полную безнаказанность? Нет, это перевертыш какой-то: почему я должна забирать из лагеря нормальных, воспитанных детей, соблюдающих социальные нормы и правила? Выслать — с позором! — должно нарушителей.
Нарастало ясное осознание того, что я не хочу больше интеллигентской беззубости в своей жизни. Нас обидели — мы заплакали и убежали. Добро должно быть с кулаками. То есть уметь не соглашаться со злом. Добро, которое соглашается со злом, как бы уже и не добро вовсе. К сожалению, у зла арсенал средств заведомо богаче: что можно противопоставить мату, если не ответный мат? А кулаку?
Легко рассуждать. Передо мной были дети. Мои дети. Им было плохо. Они жаловались. Плакали. Просились домой. Первое (и второе, и третье) инстинктивное желание — схватить в охапку, увезти, спасти. И в то же время едва они отвлекались от неприятных тем, в глазах появлялся здоровый блеск: мальчики рассказывали про вожатых, конкурсы, соревнования, приколы, радовались ежедневным йогуртам и фруктам. Я знаю своих детей — они любят все это. Им должно было понравиться в «Звездном».
…Две бесплатные путевки стоимостью 4500 рублей каждая в хороший лагерь с капитальными корпусами, некогда отстроенный крупным заводом для детей своих сотрудников, а ныне переданный на баланс областного бюджета, нам выделили через управление социальной защиты города Калуги. И мы были благодарны, ибо ни купить коммерческую путевку с расширенным пакетом экскурсий и посещением бассейна за 6500, ни оплатить даже частичную стоимость «облегченной» путевки наша семья, воспитывающая пятерых детей в возрасте от 11 лет до 8 месяцев, не в состоянии.
«Ну, за бесплатно — что же вы хотите?! Радуйтесь тому, что дают! Спят на кроватях? Кормят нормально? Что еще надо?»
К чести работников органов соцзащиты и лагеря, с которыми довелось пообщаться, ни единой нотки этой обывательской позиции в их словах не прозвучало. Путевки были бесплатными для нашей семьи. На практике это всегда означает, что просто за них заплатил кто-то другой. В данном случае — Министерство здравоохранения и социального развития Калужской области. Вопрос на засыпку: если я иду с сыном покупать ему ботинки, должны ли нам в магазине подсунуть рваные на том основании, что он не сам за себя платит? Областное министерство выступило таким всесильным «родителем» по отношению к нашей семье. Могу ли я соглашаться на путевку «с браком»?
— Безусловно, ваши дети имеют право на качественный отдых, — поддержала меня Светлана Георгиевна Перевезенцева, сотрудник отдела по делам семьи, женщин и детей городского управления социальной защиты. Она же и объяснила механизм выдачи льготных путевок. Он простой. А именно — заявительный. На основании поступивших заявлений комиссия отбирает наиболее нуждающихся в помощи детей. Приоритеты таковы: в первую очередь помощь оказывают детям-сиротам, детям-инвалидам, потом детям из многодетных и неполных семей, детям безработных, а также детям из неблагополучных семей. При этом комиссия видит не детей, а лишь документы.
Главный вопрос, который меня интересовал: можно ли как-то повлиять на хулиганов? Какой цивилизованный заслон можно поставить распущенности?
— Пишите заявление, — посоветовала Светлана Георгиевна. — В наше управление или на имя начальника лагеря. Матерная брань является административным правонарушением. На основании вашего заявления через комиссию по делам несовершеннолетних можно оштрафовать семьи этих детей. В школах бывали такие прецеденты. А в летних лагерях обычно предпочитают не связываться.
Директор лагеря Наталья Юрьевна Бурова поняла меня с полуслова.
— Да, я прекрасно знаю эту проблему. Дети ругаются. Некоторые — даже не стесняясь присутствия взрослых. Я давно говорю руководству области о том, что поездка в такой лагерь, как «Звездный», должна быть поощрением, призом. Что присылая кого попало, мы подрываем престиж летнего отдыха. Сначала все со мной соглашаются, но тут же начинают давить на жалость и профессиональные качества: а как же эти несчастные социально незащищенные дети? Кто же ими будет заниматься? Неужели они совсем никому не нужны?
Дмитрий Орешков, старший вожатый лагеря, половину всех проблем видит именно в социальном составе приезжающих. По его словам, в каждом отряде так называемой социальной смены есть 10-15 человек, которые не хотели ехать в лагерь — их насильно «запихнули» родители, потому что «обломилась» халявная путевка. Именно эти дети себя ведут наиболее вызывающе — делают все, чтобы их выгнали. Дмитрий рассказал случай, когда родителям девочки, постоянно впадавшей в истерики, позвонили и попросили забрать дочь домой. И получили ответ: «Она нам тут на … не нужна. У вас путевка до 15-го — вот до 15-го и делайте с ней что хотите».
Вторая сторона проблемы — в неопытности вожатых. «Мы рабы, мы работаем за еду», — говорит Дмитрий Орешков. По окончании смены вожатые получают на руки около 500 рублей, а тратят зачастую гораздо больше. За такие деньги привлечь на довольно серьезную, требующую большой отдачи работу можно только студентов пединститута: им нужна практика. Воспитатели и вожатые со стажем не едут в лагерь. А даже очень «горящим» студентам зачастую не хватает элементарного опыта, чтобы увидеть и суметь погасить конфликт в самом начале.
С девочками работать традиционно проще: девочки в палатах сразу знакомятся, симпатии-антипатии выявляют быстро и тут же сообщают о них взрослым. Переселить неужившихся не составляет труда. Особенности психологии мальчиков таковы, что они в первые три дня вполне могут обходиться обращением «эй!» и о том, что их не устраивает, предпочитают молчать. А когда конфликт разгорелся и стал явным, проходит неделя после начала смены, а иногда и больше — и расселить детей уже не всегда получается.
Наталья Юрьевна отметила, что количество детей, которых посреди смены забирают домой из-за того, что они не смогли адаптироваться к атмосфере лагеря, увеличивается с каждым годом. И вполне разделила мою позицию, что забирать воспитанных, а оставлять распущенных, ненормально — с кем останемся?!
Наталья Юрьевна вызвала милую, но уставшую и простуженную девушку — вожатую 5-го отряда. По существу, я узнала только одно: за всеми уследить невозможно, особенно когда дети остаются в палатах одни.
Решили, что заявление написать я всегда успею, и пригласили непосредственно обидчиков — Пашу и Данилу. Это оказались рослые мальчики с жестким взглядом. В ответ на атаку директора лагеря оба сначала заняли активно-оборонительную позицию: «А что они? Они тоже…» Пришлось поставить все на свои места: матом «поливали»? печенье отбирали? Ребят этих били? Нос в кровь разбили? Кто к кому в палату приходит, в конце концов? Если вы раньше этого не знали, все это в целом называется «административными правонарушениями». Мама этих мальчиков может сейчас написать заявление, и ваши семьи будут оштрафованы. То есть за ваше плохое поведение родители заплатят деньги. Скорее всего, им это не понравится.
Все, что касается денег, современные дети «секут» быстро. Паша и Данила запели «извините». Я сказала, что «извините» принять готова, но только один раз. В следующий безо всяких воспитательных бесед напишу заявление.
У меня не было сомнений, что Паша и Данила не полезут больше. Побоятся. Сложнее всего было убедить собственных детей, что после всего происшедшего можно и нужно остаться.
— Когда в лагере проходят смены актива под руководством РСМ, — мечтательно сказала Наталья Юрьевна Бурова, — дети совсем другие. С ними и не устаешь…
Я отправилась в областной комитет Российского союза молодежи к секретарю Ольге Коробовой, чтобы узнать, в чем же секрет этих лагерей. «Ну, если дети не воспитаны в семье, то за три недели летней лагерной смены их вряд ли можно изменить», — сразу же сказала Ольга, выслушав проблему. «Но дать почувствовать вкус хорошего все-таки можно», — выразила надежду я. «Можно. Но для этого проблемных детей в отряде должно быть совсем немного, и общий тон должны задавать не они».
В лагеря актива по сложившийся традиции, приезжают положительно настроенные дети по рекомендациям от школ и общественных организаций — преемников пионерии и комсомола. Второй секрет успешности — в особых программах. Вожатый летнего лагеря, по мнению Ольги Коробовой, — это особая профессия, отличная от учителя. Он должен знать законы коллектива, владеть методикой его сплочения, уметь проводить разнообразные тренинги и коллективные творческие дела, а также правильно направлять энергию отряда в дни естественных кризисов.
— А еще, — добавила Ольга Коробова, — всю внешкольную работу с детьми здорово отбросило назад решение, принятое в 1993 году. Тогда на федеральном уровне было заявлено, что государственные учреждения не должны заниматься воспитанием. Что это — функция семьи. Функция школ, разнообразных центров, домов и дворцов творчества была сведена к обучению. Решение это в виде распоряжений и приказов было спущено вниз. Именно тогда «заморозили» многие хорошие программы. (Кстати, и директор «Звездного» Н.Ю. Бурова заметила, что большее финансирование и лучшая материальная база могли бы дать вожатым дополнительные, вполне цивилизованные, рычаги влияния на детей.)
Буквально три-четыре года назад, испытав все негативные последствия этого решения, общество оглянулось, и хороший опыт прошлого вновь становится востребован.
…Я вновь собрала рюкзак, чтобы ехать к детям.
В подъезде столкнулась с соседкой девочкой.
— Что-то, Света, тебя давно не было видно? Отдыхала где-то?
— В лагере была.
— В каком?
— В «Строителе».
— Понравилось?
Молчание.
— Почему не понравилось?
— Меня там били.
— Кто?
— Девочки из палаты. И папа с мамой забрали меня раньше.
— Послушай, а те, кто тебя били, — что с ними?
— Они остались.
О чем и разговор.
